Андрэ Нортон - Здесь обитают чудовища [Глазом чудовища. Здесь обитают чудовища ]

Но если охотники с тарелок захватят бродяг, то они узнают и о нём! Может, им уже известно о пленнике и о том, что он совершенно неподвижен. Он должен как можно скорее освободиться!

В этот момент Ник боялся летающих тарелок больше любого из ночных чудовищ. Потому что та нечисть могла быть просто иллюзией, а летающие аппараты — очень даже настоящие.

Освободиться, но как? Эти кинжалы… У него не было никакой возможности дотянуться до них, так же, как и вызвать Страуда, Кроккера или викария. Или встретиться с Герольдом…

Герольд!

В памяти Ника промелькнул облик Герольда, каким юноша увидел его перед входом в пещеру. Казалось, перед глазами словно вспыхнул его сверкающий плащ. Страх потихоньку утихал. Ощущение зла, пришедшего вместе с темнотой, исчезло. Вспотевшее лицо Ника теперь ощущало лишь приятный чистый ветерок леса.

Но оставались ещё летающие тарелки! Нужно было обязательно как-то освободиться, прежде чем их команда доберётся сюда! Но он был слишком изнурён, чтобы бороться с путами, которые только туже затягивались при каждом его движении. Руки и ноги снова тревожно онемели.

Герольд… Хотя он должен был думать о том, как бы сбежать отсюда, разум Ника по-прежнему обращался к Авалону… тот буквально стоял перед его внутренним взором.

— Авалон!

Что заставило его произнести это имя?

Лошадь заржала, вздёрнув голову, и ей отозвался мул. Оба животных перестали пощипывать траву и смотрели в сторону дерева, к которому был привязан Ник.

А потом… появился ОН!

Ещё одна иллюзия? Если и так, то очень реальная.

— Авалон? — Ник проговорил имя как вопрос. Освободит ли Герольд его? Или же, поскольку Ник не принял его предложение, оставит его на милость охотников?

— Я Авалон, — услышал Ник.

— Вы можете… вы меня не освободите? — прямо спросил Ник. Пусть Герольд ответит «да» или «нет» и покончит с этим.

— Каждый человек должен освободить себя сам. Ему предложена свобода, и выбор лишь за ним.

— Но… я ведь не могу даже пошевелиться… даже при всём своём желании я не смогу отведать это твоё драгоценное яблоко.

Как и раньше, лицо Герольда ничего не выражало. Его окружало собственное сияние, исходившее не от костров.

— Существует три вида свободы, — Авалон не извлёк яблоко. — Есть свобода тела, свобода разума и свобода духа. У человека, если он по-настоящему хочет освободиться от сковывающих его уз, должны быть все три.

В Нике поднимался гнев. Сейчас время работает только на его врагов, и у него не было никакого желания терять его на философские споры.

— Это не освободит меня.

— Свобода находится внутри тебя, — сказал Авалон. — Как и внутри всех живых существ…

Он слегка повернулся и окинул ровным взглядом лошадь и мула. Пока он несколько долгих секунд разглядывал этих двух животных, Ник успел даже пару раз вдохнуть. Затем животные замотали головами с такой энергией, какой эти полуголодные существа ещё ни разу не проявляли.

Они подошли к зарослям кустарника и, сунув свои головы в листву, принялись ими вертеть и изгибать шеи явно с какой-то разумной целью. Верёвки с кусочками металла, висевшие на их шеях, зацепились за ветки с шипами. Животные наклонили головы и резко отскочили назад, освобождаясь от верёвок, которые остались висеть, раскачиваясь, на ветках кустов.

Сбросив таким образом привязь, они направились прямо к Герольду и опустили головы перед ним. Он протянул вперёд руку и, хотя он и не прикоснулся к уздечкам, — сбруя упала на землю, освобождая животных от всего, чем человек опутал их.

Тем не менее они остались стоять, проницательно глядя на Герольда, а он на них, словно между ними существовала какая-то невидимая связь. Наконец лошадь негромко заржала, а мул заревел. Они вместе повернулись и потрусили в темноту ночи.

— Если ты освободил их, — возбуждённо выпалил Ник, — то можешь проделать это и со мной.

— Свобода — только в тебе, лишь ты сам можешь добиться её.

Теперь Ник понял, что Герольд ещё раз повторил это явно с какой-то целью — а не просто из желания ему досадить. Лошадь и мул избавились от своих оков из «холодного железа», которыми их опутали бродяги. Но у него совсем не оставалось сил. Он не мог освободиться сам… это невозможно.

— Каким образом? — спросил он.

Ответа не последовало.

— Ты же сказал этим животным! — бросил Ник ему в лицо обвинение.

Герольд по-прежнему молчал.

Свобода, которую только он сам может обрести? Возможно, из-за того, что он не принял предложение Авалона, Герольд не может или не хочет оказать ему более действенную помощь, чем эти несколько слов. Ник прислонился к дереву и попытался поразмыслить. Несомненно, какой-нибудь способ освободиться существует. Он не верил, что Авалон мучает его по какой-то своей туманной причине. Если такой способ существует, то он, призвав к себе на помощь всю свою волю, терпение и интеллект, найдёт его.

Все попытки выпутаться из верёвок окончились ничем. Не мог он дотянуться и до кинжалов, валявшихся совсем рядом. Итак… что же остаётся?

У него нет свободы тела. Свобода разума и свобода духа… может ли он использовать их? Телепатия… предвидение… в человеческом мозгу существуют некие силы — паранормальные. Но такими способностями владеют лишь очень немногие, и он не относился к их числу.

Кинжалы… он их видит… свобода разума…

Авалон ждал. Ник был уверен, что он больше ничего не скажет. Всё теперь целиком зависело только от него, его воли и силы.

Кинжалы… как-то использовать их…

Ник изо всех сил сконцентрировался на ближайшем клинке, более тонком, который выронила женщина. Нож… верёвка… они соприкасаются и дают свободу.

Нож… верёвка… Он должен закрыть свой разум для всего, кроме мысли об этом тонком сверкающем красным пламенем в лучах угасающего костра клинке и петле стянувшейся вокруг него верёвки. Нож… верёвка…

По лицу Ника потекли капли пота. Он чувствовал себя как-то странно, словно какая-то отдельная его часть пыталась освободиться от его тела. Часть его — как будто кисть руки — пыталась освободиться. Если ему не удастся по своему желанию сдвинуть с места нож… что с его кистью?

Ник изменил тактику. Кисть… кисть… свободная… дотягивается до освещённой костром площадки. В некоторых случаях тело повинуется мысленным приказам, удастся ли такое сейчас? Вот впереди формируется что-то туманное, тонкое… касается ножа. Так значит и железо не спасает от этого! Ник сосредоточился. Кисть, пять пальцев… четыре пальца и отведённый в сторону большой палец обхватывают рукоятку. И вот эта сероватая призрачная кисть сомкнулась на рукояти.